Христианство

        Царизм для укрепления своей власти среди народов Сибири, в частности Бурятии, стремился обратить их в христианскую веру. Вслед за русскими землепроходцами, осваивавшими сибирские просторы, двигались проповедники христианства, которые воздвигали монастыри и церкви. Первоначально правильно организованной проповеди христианства в бурятских улусах не было и над взятыми в плен мужчинами и женщинами насильственно совершали обряд крещения. Более или менее систематическое распространение православия началось с 1681 года, с основания даурской миссии, в сферу влияния которой уходили бурятские кочевья по обе стороны озера Байкал. К этому времени относится крещение отдельных "княжеских" родов, например Гантимуровых, которые постепенно ассимилировались и вошли в состав русской служилой знати. В 1682 году был построен Троицкий монастырь на реке Селенге, ставший главной резиденцией миссионеров; в последующие годы появляются приходы Посольский, Кударийский, Еланский и другие. 80-90-е годы XVIII века - период активной деятельности даурской миссии. Однако в целом ее успехи были не особенно велики. Начиная с XVIII века она сталкивалась в Забайкалье с проникающим из Монголии и Тибета ламаизмом, который оказался серьезным соперником в борьбе за души людей. В 1727 году была учреждена Иркутская епархия, которая имела целью распространение православия не только среди бурят и эвенков, но и среди якутов, эвенов и других народов Восточной Сибири.
        Данных о деятельности миссионеров в течение XVIII века и первой четверти XIX века очень мало. По свидетельству документов, в XVIII веке крещеных бурят и тунгусов было немного. В лоно церкви шла бедная часть населения, чтобы избавиться от податей. Интересные сведения о крещении бурят сообщает М. Татарином: "Хотя со временем немало братских приходит в веру греческого исповедания, токмо из доброй воли мало: или заворовавшей или обнишавшей, тако ж жена от мужа збежит, не захотя с ним жить, ибо кто крестится из братских и тунгусов - снимается с них есак на пять лет, а потом платить должны по-прежнему, точию почти вес новокрещеные живут по срокам или в кабалах, редко кто живет своим домом. А ежели новокрещеной, то называется карым, а ежели женат будет на русской, дети называются выгонки; токмо доброго житья мало. И так все братские, хотя мужеска пола, совокупив с российскими - дети, внучата и правнучата калмыковаты, волоса черные называют карыми,…все новокрещеные живут не кочевьем,а между российскими дворами… С 1819 года по 1840 год среди забайкальских бурят жили английские миссионеры из Библейского общества. Они открыли школу для детей, библиотеку, типографию, издавали христианскую литературу на монгольском языке. Но их деятельность не оставила следа в истории местного просвещения. В конце 30-х годов XIX века по настоянию Иркутской епархии Синод принял ряд мер по усилению миссионерской деятельности в Восточной Сибири. По данным седьмой ревизии (1818 - 1826 годы), число крещеных эвенков мужского пола составляло: баргузинских конных эвенков - 57 человек или 13,4 процента всего населения, северо-байкальских--207, или 45,3 процента, баунтовских и кучидских - только один человек; крещеных эвенкиек было не более 190. В 1827 году в Тункинском ведомстве, например, числилось около 250 крещеных бурят. Нередко акт крещения совершался в Иркутске. Новокрещеных стремились изолировать от соплеменников, приписывая их к крестьянскому или мещанскому сословию. Стремясь опереться на "степных аристократов", администрация и духовенство принимали меры, чтобы иметь "ревнителей православия" среди нойонов. В 1827 году крестился тункинский лама Барханов, за что был утвержден родовым старостой. После принятия православия Барханов вместе со священником Баторовым усиленно насаждал христианство среди тункинских бурят. В 1811 году крестился заседатель Тункинской степной думы Бордой Парушенов, под воздействием которого в 1842 году было крещено до 800 человек. Всего в 1824 году числилось крещеных бурят 1051 мужская душа. В последующие годы тункннский тайша 3. Хамаков, перешедшим в православную веру, содействовал крещению 1000 своих сородичей, за что был награжден орденом Владимира 4-й степени, подарками и причислен к дворянству. В 40-х годах ХIХ пека главным ревнителем православия из бурятских нойонов был хоринский тайша Дымбылов, принявший крещение в Петербурге в церкви Зимнего дворца. "Крестным отцом" Тайши был царь Николай. За принятие православия Дымбылову пожаловали чин есаула, денежные пособия и ценные подарки. Правительство, Синод и Иркутская духовная миссия надеялись получить от тайши большую помощь в подавлении ламаизма и распространении православия среди хоринцев. Но явные злоупотребления привели его на скамью подсудимых, и надежды их не оправдались. В 60-х годах XIX века активным поборником православия стал боханский тайша И. Пирожков, награжденный в 1867 году, по ходатайству Синода, за содействие в насаждении христианства среди идинских, осинских и балаганских бурят орденом Владимира 4-й степени, а также чином коллежского регистратора. По данным А. Раева, в 1851 году было 9225 крещеных бурят. За принятие православия сибирские аборигены освобождались на три года от платежа ясака. От имени самого царя высылались крестившимся (зайсанам, даргам, заседателям степных дум, тайшам) значительные денежные суммы, ордена, медали, расшитые золотом кафтаны, их производили в офицерские чины, предоставляли им всяческие льготы3. Кроме того, крещеные могли по собственному усмотрению перечисляться в крестьянское или мещанское сословия. Сами буряты нередко рассматривали крещение как акт, приносящий им материальную выгоду. В целях получения подарков, костюмов, рубах, продовольствия буряты и эвенки позволяли нередко проделывать над собой обряд крещения несколько раз. Отражением этого явления служит, например, бурятская пословица: "Хэлээмэнэй тулее хэрээНэ зуугээ" - "Из-за куска хлеба крест повесил". Наряду с насаждением православия принимались меры по распространению христианской литературы на бурятском и монгольском языках. Первый иркутский архиепископ Иннокентий требовал от миссионеров основательного изучения бурятского и эвенкийского языков для перевода церковной литературы. В 1815 году был сделан перевод на бурятский язык Евангелия от Матвея, на издание которого было пожертвовано 11 480 рублей техизиса. В переводческой деятельности участвовали такие ученые-ориенталисты, как Шмидт, Игумнов, Бобровников и другие. В 1830 году в Иркутске был учрежден Комитет по делам духовной миссии в Иркутской епархии в составе П. Громова, А. Бобров-никова и других, в течение пяти лет обративший в христианства более 700 бурят. Синод по ходатайству архиепископа Нила в 1844 году разрешил допуск в духовные училища мальчиков из бурят и эвенков. В 40-х годах XIX века к переводческой деятельности был привлечен учитель-бурят Яков Болдонов. Им на бурятский язык переведены "Символ веры", "Молитва господня", "Божественная литургия", "Краткая священная история Ветхого завета"4. В 1860 году был учрежден комитет по вопросам о переводе учебных книг на бурятский язык, в состав которого вошли буряты А. Балдаев, Н. Болдоно, П. Баторов и И. Пирожков, из которых особенно плодотворно работал Н. Болдонов. В Забайкалье активными миссионерами были К. Стуков и И. 1е-лятьев. Последний в 1852 году добился отправления службы на монгольском языке среди хоринских бурят. Иркутская миссия принимала меры по подготовке священников-миссионеров из среды бурят. Например, лама Доржиев не только принял крещение, но и стал одним из активных миссионеров. Известным священником-миссионером был бурят из Тунки Я. Чистохин, занимавшийся переводами и изучением быта и культуры бурятского населения, автор нескольких интересных этнограических работ. Во второй половине XIX века деятельность миссионеров усилилась, было открыто несколько миссионерских станов. В 1861 году вместо даурской духовной миссии, действовавшей до 1842 года, основана забайкальская. К 1870 году в составе двух миссий - иркутской и забайкальской - числилось 22 стана, через семь лет - 35, а в начале XX века - 41. По данным Иркутской епархии, в 1877 году число крещеных бурят превышало 10 тысяч человек, а звенков Баунтовского ведомства - 6421.
        В 1891 году было, по официальным данным, 35 тысяч крещеных бурят, а в начале XX века - уже 85 тысяч3. Нужно отметить, что численность крещеных никогда не отражалась в документах точно. Миссионеры в своих отчетах часто преувеличивали данные, чтобы доказать начальству свое рвение. К тому же многие буряты принимали крещение по нескольку раз. В центрах эвенкийских управлений было построено пять церквей, которые фактически содержались за счет средств местных властей. К концу XIX века почти все эвенки были подвергнуты крещению. Число некрещеных по Баунтовской инородческой управе к 1892 году составляло всего семь человек (пять мужчин и две женщины)4. С открытием станов, постройкой храмов, приходских школ и причтовых домов буряты и эвенки привлекались к материальному содержанию зданий, что вызывало сильное их недовольство. Деятельность миссионеров не ограничивалась религиозными делами, они под видом мирских сборов занимались различными поборами и неприкрытой спекуляцией. Например, свой приезд на стойбища эвенков миссионеры приурочивали к окончанию охотничьего сезона, к моменту выхода последних на промысел, а также к сугла-пам и свадьбам. Многие миссионерские деятели на севере Бурятии считались едва ли не самыми богатыми в крае. Священник багда-ринской церкви Нифонтов владел золотым прииском по реке Бамбах-те, а священник Усольцев арендовал долину реки Алла, где безолен-ные эвенки работали у него по найму. До 90-х годов XIX века миссионеры прибегали для привлечения бурят и эвенков к исполнению христианских обязанностей и крещению детей к помощи полиции и местных инородческих властей, силой отбирали и уничтожали языческие бурханы и онгоны, присваивая часто ценные предметы ламаистского культа. Насильственные методы крещения все более усиливались, и местные инородческие должностные лица активно содействовали этому. В Балаганском уезде насильственные методы привлечения бурят и эвенков к крещению и издевательства, чинимые исправником Поздняковым, старостой Этагоровым и священником Поповым, приняли такие размеры, что вызвали широкое недовольство народных масс и породили жалобы во многие инстанции, вплоть до Министерства внутренних дел.Голова Этагоров, например, самолично составлял список лиц, подлежащих крещению, и вызывал последних в управу. Тех, кто противился, он в присутствии священника собственноручно избивал или сек розгами. Затем избитого связывали по рукам и ногам и с помощью подчиненных старосте служителей сажали вместо купели в стоящую в управе бочку с водой, после чего священник совершал крещение1. С 90-х годов XIX века содействие миссиям со стороны гражданской власти Иркутской губернии и Забайкальской области, подношение подарков, представление к наградам и чинам за крещение прекратились, по-видимому, в связи с тем, что в это время усилилась волна революционного и национально-освободительного движения в России, и самодержавию предстояло решать более важные задачи. В годы первой русской революции и особенно после обнародования указа от 17 октября 1905 года, коим населению Российской империи была дарована религиозная свобода, начался повальный переход бурят из православной веры в ламаизм. Так, до 1905 года в пределах тункинской миссии числилось около 10000 крещеных бурят обоего пола, по после выхода указа почти все они перешли в ламаизм. Аналогичная картина наблюдалась и в других районах Прибайкалья и Забайкалья, Используя царские манифесты и некоторые льготы в области так называемой свободы совести, вырванные пролетариатом у царизма в 1905 году, буряты стали отказываться от сношений с православными миссионерами, прекратили взносы на содержание их станов и церковных школ, сжигали православные иконы, проявляя таким образом свой протест против национальной политики царизма. В этот период активизировалась деятельность ламаистского духовенства в Бурятии, ламаизм все больше проникал на западную сторону Байкала: открывались дацаны, возводились бунханы и другие культовые сооружения. Население Западной Бурятии в общем сочувственно встретило приход ламаизма. Это объяснялось тем, что традиционное шаманское верование уже не соответствовало уровню общественного развития, православие же стояло далеко от духовных потребностей народа и шло вразрез с национальными обычаями и традициями, выступало против национальной культуры, олицетворяло в себе самодержавие, его гнет и насилие. Волна широкого антиправославного движения среди бурят вызвала беспокойство в высших кругах, и Министерство внутренних дел и Синод потребовали от иркутского губернатора и архиепископа объяснения причин происходящего. Архиепископ Серафим признавал в докладе Синоду: "Когда разразилась гроза 1905-1906 гг., оказалось, что дело, по-видимому, правильно организованное и прочно поставленное, не имело под собой прочного основания. Здание оказалось построенным на почве зыбкой, на песке: подул сильный ветер, и от него ничего не осталось... Миссионеры оказались в безвыходном положении. У них не оказалось никаких средств к тому, чтобы собрать своих разбежавшихся овец,- и они остались пастырями без стада". Каковы же итоги христианизации бурят и эвенков? Какую роль сыграло православие в развитии культуры народов Бурятии? Миссионерские деятели, включая руководителей иркутской миссии, в своих многочисленных выступлениях, как устных, так и печатных, подчеркивали исключительное значение распространения христианства среди бурят и эвенков, видели в христианизации одно из важнейших средств русификации сибирских аборигенов. В основном преданные своему делу, они зачастую принимали желаемое за действительное, и слишком оптимистично представляли положение крещеных. Архиепископ Вениамин в своем отчете об иркутской духовной миссии за 1874 год утверждал, что "отпадение крещеных бурят в язычество в том смысле, как это бывает, например, с крещеными евреями или магометанами, быть не может по тому одному, что сами крещеные буряты верят в превосходство христианства над своей верой". Таким образом, создавалось убеждение, что христианство среди бурят пустило глубокие корни.
        "Под влиянием христианства быт бурят изменился к лучшему, как в религиозно-нравственном, так и в гражданском состояниях",- заявлял И. Косыгин - один из активных миссионеров, подводя итоги распространения христианства среди тункинских бурят за 50 лет.
        Буряты стали более или менее индифферентны к своей вере (шаманской и ламаистской), посещают храм почти во все великие праздники, служат молебны, оказывают внимание и почтение священнику; под влиянием христианства распространились у бурят грамота и письменность, появились школы, повысилась культура быта, улучшились семейно-брачные отношения, изменились многие обычаи и традиции o-- таковы, по мнению миссионеров, итоги распространения христианства в Бурятии.
        Христианство, безусловно, оказало определенное влияние на религиозную жизнь бурят и эвенков. Но причины падения шаманства в Бурятии были более глубокими и коренились в общих изменениях, происходивших в социально-экономической жизни Сибири. Беспощадная борьба с шаманством, преследование шаманов и сжигание предметов шаманского культа не прошли бесследно, но и не дали желаемых результатов. "Чистейшие истины христианства медленно и туго проникают в сознание бурят, и буряты неохотно расстаются с характерными особенностями своего языческого мировоззрения. Бурят по-прежнем> продолжает верить, хотя и слабее, в онгонов, этих бурятских леших, и водяных, и домовых и со страхом встречает ламу и шамана, веря в его тайную темную силу", - вынужден был признаться миссионер И. Косыгин.
        Подобное же положение было и в эвенкийских стойбищах. Натуралист Радде отмечал, что верующие тунгусы одинаково относятся к своим языческим культам и святому Евангелию.
        Христианство не разрушало религиозного миропонимания бурят и эвенков, не ликвидировало веками сложившиеся их религиозные представления и связанные с ними обряды и традиции. Рядом с Иисусом Христосом, Николаем-угодником и другими христианскими божествами в фантазии местных жителей продолжал жить сонм тэнгриев, хатов, духов. Христианские легенды видоизменялись и искажались под влиянием шаманизма, происходило скрещение языческих и христианских представлений.
        Если в искоренении язычества миссионеры добились определенных результатов, то в борьбе с ламаизмом они оказались беспомощными, Силы православных миссий и ламаистского духовенства в Забайкалье были слишком неравны. Например, в 1877 году в забайкальской духовной миссии насчитывалось 18 станов с 17 миссионерами и 17 причетниками. В то же время в системе ламаистской церкви было 34 дацана, в них один хамбо-лама, 34 ширетуя, 216 лам-гелюпгов и 34 бандия и хуварака- всего 285 штатных лам, а фактически во много раз больше. В своих отчетах и публикациях забайкальские миссионеры с горечью отмечали невозможность противостоять армии агрессивных и более близких к бурятской жизни лам. Миссионерский съезд, состоявшийся в 1908 году в Иркутске, констатировал: "Пропаганда буддизма не только среди инородцев, но и русского населения - вопрос недалекого будущего". Говорить о положительной роли христианства в развитии культуры бурят и эвенков не приходится. "Миссионерские школы не оказали существенного влияния на распространение грамотности и просвещения среди бурят. Являясь орудием христианизации, они прививали детям религиозные предрассудки, укрепляли суеверия, бесполезно отнимали у них много сил и энергии. Система обучения в них мало способствовала развитию умственных способностей детей, воспитывала людей безвольных, не инициативных, не давала необходимых в жизни положительных знаний. Между тем на содержание их расходовались значительные суммы, которые ни в какой степени не оправдывались". Количество бурятских начальных училищ росло из года в год. Многие из них были миссионерскими. Но рост сети этих училищ "находился в прямой зависимости от развития общественно-политического движения в стране и выражал закономерность общероссийского характера". Распространение грамоты среди бурят и эвенков, как и среди других малых народов Российской империи, вообще не входило в политику самодержавия. Самая цель миссионерских школ была вовсе не просветительской. "Прививать язычникам образование независимо от христианства бесполезно и в некотором отношении вредно",- говорилось в "Московских церковных ведомостях". Архиепископ Вениамин, выражая отношение православной миссии к образованию и развитию культуры бурят, утверждал, что им нужно христианское, а не светское образование, которое не объединяет, а разъединяет их с господствующей нацией. По его мнению, обыкновенное светское образование, исключительные льготы и почтительное отношение к инородцам развивают в них национальное самомнение и приводят к еще большему отчуждению от русских. Высшее образование вне православного воспитания дает людей "положительно вредн ых и в общественном, и в политическом отношениях". Миссионерство сделало просвещение в глазах туземцев самым страшным проявлением правительственного насилия - таков вывод исследователя религии сибирских народов С. Урсыновича. Характеризуя деятельность миссионеров в Сибири, Н. М. Ядринцев отмечал: "Миссионерских центров было весьма немного, но и в них выразились все недостатки низшего духовенства и монашества, а также известная деморализация его. Миссионер в Сибири далеко не был человеком, высоко сознающим свои задачи изучения народности и ее духа; прежде чем приняться изменять миросозерцание, он не был даже человеком образоъанным. Изолированность и замкнутость самого его доводила до отчаяния, не принося пользы окружающей среде". Распространение русской культуры среди народов Бурятии и общий культурный рост последних происходили не благодаря христианству, а в результате все более усиливающихся исторических, культурных и экономических связей с русским народом. Прогрессивное влияние русской культуры на жизнь бурят и эвенков осуществлялось не через посредство духовенства, а через светские школы, передовых сыновей и дочерей русского народа. Миссионерство сыграло определенную роль в этнографическом изучении народов Бурятии. Среди проповедников православия были хорошие знатоки языка, быта и культуры бурят и эвенков. А. Бобровников, И. Подгорбунский и некоторые другие представители духовенства серьезно изучали бурятский и монгольский языки, составляли учебники и словари. Довольно успешно занимались этнографией бурят, особенно религией, И. Подгорбунский, Н. И. Затопляев, К. Стуков, архиепископ Нил. Будучи членами Географического общества, они на страницах различных изданий опубликовали немало статей и заметок, не лишенных интереса и поныне. Но надо учесть, что рвение миссионеров вызывалось отнюдь не стремлением двигать вперед науку или оказать помощь угнетенным народам, а тем, что внедрение православия встречало серьезные препятствия со стороны аборигенов. Пришлось заняться изучением местных условий, быта, языка и религии. Однако предвзятость и узость интересов духовных лиц не позволяли им доходить до широких научных выводов в вопросах истории, общественного положения и прогресса бурят и эвенков; они видели свою задачу прежде всего в выявлении слабых сторон в их жизни, сознании и психологии, в критике шаманизма и буддизма с тем, чтобы успешно насаждать православие. Среди миссионеров встречались отдельные люди, сочувственно относившиеся к местному населению, но они терялись в общей массе грубого, невежественного и корыстного духовенства.