Селения в большинстве случаев располагались в речных долинах между отрогами гор. Обыкновенно в селе имелось две-три улицы пересеченными переулками (правулками), по которым ходили в поле, за село, к речке и т.д. Небольшие деревни куда были поселены семейские (местное название забайкальских старообрядцев), постепенно становились многолюдными селами с добротными зданиями, с длинными, иногда на много протянувшимися, улицами. Так, к концу XIX в. село Десятниково вытянулось на 3 км., село Большой Куналей – на 7 км., Бичура – на 12 км.
        В качестве наиболее характерного принципа планировки семейского селения может служить село Большой Куналей. Состоит оно из двух частей, расположенных по обе стороны горной речки. На каждой стороне – свои улицы с двухрядной застройкой в центре и однорядной по краям. По такой же планировочной схеме была застроена семейскими деревня Нижний Жирим. Развитие сельской традиционной застройки у семейских вдоль реки объясняется, прежде всего, возможностью использовать речную воду для полива огородных культур, для хозяйственных и домашних нужд. Даже в тех случаях, когда усадьбы удалены от берега реки на их территорию вода поднимается самотеком по специально вырытым канавам. Такая система водоснабжения устроена в Большом Куналее, Бичуре, Урлуке и других селах. Она в значительной мере обеспечивает на редкость большие потребности в воде населения семейской деревни.Здесь трижды в жаркий день поливают огороды, в исключительной чистоте содержат помещения, часто моют не только внутренне помещение избы, горницы, сеней, крыльца, но и внешние стены постройки. У каждого домохозяина есть своя баня, , и, наконец, удовлетворяется потребность в воде скота и водоплавающей птицы. Для приготовления пищи и питья людей употребляется колодезная вода.
        Усадьбы у семейских обычно состояли из трех изолированных друг от друга частей – переднего двора, скотного двора и огорода. На переднем дворе находился жилой комплекс, изба, горница, зимовье, амбар, завозня с погребом или отдельная погребушка, навес для телег и саней. На скотном дворе сооружался хлев, стайки, сарай для лошадей, отдельный сеновал и повети.
        Тут же устроен «мерлог» - теплый хлев для свиней, стоят «комяги» - большие колоды из которых кормят и поят скот, это двор зимний. В третьем, а иногда и во втором, находились колосняки для колоса, ступки для точения конопляного семени, мялки для конопли. Здесь же стояла баня, чаще всего топящаяся «по-черному», т.е. не имеющая печи-каменки с трубой для выхода дыма, весь дым выходит в дверь, и благодаря этому потолок и стены такой бани были покрыты сплошным слоем сажи. За дворами шло гумно с расчищенной «ладонью» - током для молотьбы. Дальше шли огороды, где обязательно имелся у каждого хозяина «рассадник» - небольшой сруб, сделанный из бревен, в котором поверх навоза настлана земля и где выращивались рассады капусты, брюквы подсолнечника.
        За огородами идут «телетники» - телятники, в которых действительно осенью и весной пасутся телята, а летом выращивается трава, которую скашивают на сено. Телятники поливаются водой из канав.
        Традиционно у семейских Забайкалья существовали три основных типа жилища – четырехстенная изба – клеть с сенями и без сеней, пятистенная изба и шестистенная изба – связь. Позже в начале ХХ в. появился «круглый дом» - квадратный сруб с четырехстенной крышей.
        В основе планировки всех перечисленных типов жилья лежала одна и та же мера – бревенчатая клеть квадратной или почти квадратной формы. Она составляла основную ячейку жилой архитектуры и норму удовлетворения первоначальных бытовых потребностей старообрядцев Забайкалья.
        Лес для строительства семейские заготавливали в марте, когда по стволу еще не поднялась влага, и срубленное дерево при сушке поэтому не коробилось. Но мартовское солнце уже пригревало кору и вызвало интенсивное движение смолы. Смолистое дерево, как известно, меньше поддается гниению, прочнее и долговечнее.
        Лиственница использовалось на первых три венца строения. Она не боится сырой земли, тающего снега, служит надежной основой всему сооружению. Лиственница использовалась и на черепной венец избы, поддерживающий потолок, здесь собиралось больше всего внутренних испарений и требовалось применение устойчивости против сырости древесины.
        Из лиственницы изготовляли желоба-водостоки, охлупень, воротные столбы, стоили бани и погреба. Весь остальной сруб делали из сосновых бревен, более легких и «теплых». Из ели выполняли конструктивные части кровли – «курицы». На крышу использовали пихтовик. Чистый и гладкий в обработке кедр шел на наличники, отделку избы и воротные полотна.
        Избы у семейских большие и высокие – наличники окон были расположены настолько высоко от земли, что с улицы рукой их достать было невозможно. Одна изба служила жильем в летнюю пору, другая – в зимнюю. Но чаще всего для зимнего жилья семейские строили особые помещения – «зимовья» - во дворе.
        Внутри избы у забайкальских старообрядцев всегда очень чисто и опрятно. Пол застилается половиками или посыпан песком.
        Прежде как войдешь в помещение, бросается в глаза угол», в котором устроена божница, заставленная иконами старинного письма, большей частью ми — Николая Угодника, Божьей Матери, Спасителя. Георгия Победоносца и т.д. Иконы без риз, писанные на досках. Кроме деревянных икон у семейских много медных складней, крестов. Иконы свои семейские бережно хранили и хранят поныне, их из поколения в поколение. Тут же, на угловом столике, стояла иногда кадильница, лежали свечи. ли «лестовки» (четки) и «подрушники» (подручники четырехугольные подушечки, сшитые из лоскутков. употребляющиеся при поклонах в землю, принадлежности культа. Вправо и влево от божницы широкие деревянные лавки или расставлены стулья; перед ними стоит обеденный стол, застланный клеенкой. У стены, в стороне, обычно стоит столик, накрытый «базарской» скатертью, перед столиком висит зеркало, по обеим сторонам которой свешиваются концы «рушника» — полотенца. На стенах, которые чисто вымыты, «карманчики», фотографии членов семьи и знакомых.
        В одном углу, ближе к порогу, стоит кровать, украшенная рисунками и резьбой. Над кроватью располагались высокие палати, на которых зимой спала большая часть семейства. В противоположном углу, как правило, находилась большая русская печь, чек которой разрисовывался разными цветами и птицами. Помещение перед печью — куть — часто отделялось «заборкой»— перегородкой из досок пли было отделено занавеской. Печь не прилегала близко к боковой стене, там было небольшое помещение— коридор («запечка»), где хранилась вся необходимая домашняя посуда; перед печью расположен лаз в «подполью», где также хранилась часть посуды. Подполье изнутри иногда было обито по стенам досками, в нем устраивались полки для посуды. Внизу вырыта яма для овощей, картофеля. моркови и прочего. В подполье также очень чисто я прибрано; на полках расставлена в ноет — «молосная» посуда, в мясоед — «постная», так как семейскис не употребляли во время поста тех горшков, чугунов, сковород и тарелок, которые употреблялись в мясоед.
        Кроме столовой и кухонной посуды в подполье стоят кадушки, латки и т.д. В кути находится для посуды и висит зыбка – люлька, в которой спит ребенок, также там стоят «самопрядка» и «швейка».
        Дома два раза в год перед большими праздниками мыли снаружи снизу до верху. Семейские Забайкалья любили расписывать ставни, наличники окон, двери, крыльца, потолки, стены, опечки, матицы, перегородки, кровати, столы, скамейки, туески, сундуки, бочки и другие предметы быта. Излюбленный мотив росписи – распустившийся цветок с белыми или красными лепестками, с зелеными листьями, витыми побегами стеблей. Чаще всего этот цветок «растет» из вазона. В одном случае он имеет свободную и гибкую композицию, с широкой живописной манерой письма. В другом – нарочито собран в сухую симметрическую схему, где все бутоны цветка расположены по одной оси, а листья и стебли точно повторяют друг на друга на каждой стороне рисунка.
        Наибольшее распространение семейская домовая роспись получила внутри помещений, прежде всего на опечье – деревянном основании печи. Печь занимала центральное положение в планировке избы. Она была хорошо освещена и видна с расположенных вдоль стен скамеек, служивших постоянным местом для отдыха и для работы людей. Со стен роспись переходила на мебель, на утварь, предметы труда и быта, где еще ярче вспыхивали краски и композиции цветка или цепочка листьев украшала детали кровати, стола или самопрялки.
        Семейские зодчие понимали, что не только роспись может украшать здания снаружи и изнутри, но и что каждый коструктивный элемент здания может стать произведением искусства только тогда, когда его форма, пропорциональность членений, фактура материал приобретают художественную выразительность, эмоциональную силу воздействия на человека, когда в его внешнем облике раскроется нечто большее, чем практический смысл предмета. Рождался сложный процесс художественного истолкования простых рациональных конструкций. Пропущенные за пределы угла торцы верхних бревен сруба, поддерживающие выдвинутый далеко вперед от главного фасада навес кровли, получали упругий криволинейный контур в виде «гуськов» или «гроздьев», полуваликов. Сучковатые крючья «куриц», на которых лежал водосток – желоб, под долотом и резцом плотника приобретали форму птицы с красивой изогнутой шеей и могучей грудью.
        Тяжелые корневища лиственницы, прижимавшие доски кровли к слегам, превращались мастером в голову буйного и стремительного коня. Однако главное внимание и творческие усилия зодчих были направлены на декоративную обработку наличников окон. В Забайкалье у семейских можно встретить большое количество разнообразных вариантов наличников — от простой гладкой четырехугольной доски с ровными зарубками на ее поверхности до сложных криволинейных, почти скульптурно обработанных элементов оконного фронтона с филенчатыми створками или яркими расписными ставнями, подвешенными на богато орнаментированных кованых жиковинах.
        Русская народная культура Забайкалья, в том числе и семейская развивалась в тесном взаимодействии с национальной культурой бурят. Особенно сильное влияние на зарождение и формирование культуры бурят оказало русское народное зодчество, сосредоточившее в себе строительный опыт не одного поколения русских плотников и резчиков по дереву. Буряты восприняли не только принципы планировки селений, конструктивные и декоративные приемы возведения жилых и хозяйственных построек, умение до конца использовать качество местного строительного материала, но и русскую строительную терминологию. Даже такие специфические термины, как охлупень, торец, слега, стропила прочно вошли в лексикон бурятских мастеров.
        Буряты высоко оценили и творческие методы русских народных зодчих. «Нам строить свои избы по-русски легко,— говорил старый забайкальский казак Доржи Батуев— ведь на их наличниках и ставнях мы будто слышим отзвуки родной нашей степной песни». В то же время, местное русское население часто приглашало бурятских мастеров для выполнения живописных и резных работ при возведении своих жилых построек, для украшения внутренней обстановки и бытового инвентаря. В Большом Куналее многие избы, шкафчики и туески семейских расписывали бурятские художники Оронгоя. В Нижнем Жириме плотники из Оронгоя построили и расписали усадьбу Петрова Никиты Трифоновича. Отдавая дань мастерству оронгойских строителей, в Забайкалье живет быличка о том, что плотник из Оронгоя, сорвавшись с верхних венцов недостроенного здания, успевает на лету воткнуть топор в бревно средних и повиснуть на вонзенном в бревно топоре. Резной бурятский орнамент присутствует на наличниках, ставнях, воротных домов в Забайкалье.
        В Этнографическом музее г. Улан-Удэ есть семейский архитектурный комплекс, состоящий из нескольких типичных жилых домов с надворными постройками, возведенными в разное время и принадлежащими людям различного достатка. В комплекс входит и небольшая часовенка.
        Дом Зайцева построен в 1894 г. в с. Надеино Тарбагатайского района. Дом шестистенный, «связь» состоит из трех камер: холодные сени соединяют избу и горницу. Тринадцать венцов составляют мощный, пластичный бревенчатый сруб. Самцовая крыша венчает его. Такая крыша строилась без единого гвоздя и держалась очень прочно. Вторым экспонатом семейского комплекса является пятистенный дом Красикова из с. Барыкино-Ключи Тарбагатаиского района. Дом построен в 1861 г. в традициях русской архитектуры Сибири XVIII — начала XIX в. В доме три окна с наличниками и двустворчатыми, со скромной росписью «радугой», ставнями. Особым украшением дома является его крыльцо, открытое,- просторное и нарядное — один из самых неповторимых элементов северной русской избы. Порог, стертый бесчисленными парами ног за несколько сотен лет, углубление при входе в дом по той же причине говорят о его возрасте.
        В доме бревенчатый потолок. Технология обработки внутренних стен и углов также является весомым объективным признаком его архаичности. Два верхних и два нижних его венца внутри избы оставлены круглыми, остальные стесаны. Углы обработаны древним способом так, что образуется круглый, в прямом смысле слова, угол.
        Двухэтажный дом-связь самцовой конструкции Борисова из с. Куйтун Тарбагатайского района поражает своим суровым обликом. Высокие окна (на первом этаже нет окон с уличного фасада) придают ему ^вид дома-крепости. Восемнадцать огромных венцов кажутся нерушимыми и вечными. Высоко под крышей — консольные выпуски, а еще выше плывут гнутые концы кокор. Есть особая красота и в охлупне с незатейливым коньком. Все сообразно и красиво в этом большом доме. На первом этаже — небольшая лавка, а на втором, в трех его камерах — жилые изба и горницы. Здесь все типично и почти так же, как в доме Зайцева, только всего еще больше и много ярче.
        Примечательны старообрядческая часовня в музее и Никольская старообрядческая церковь начала XX в. Это чудом уцелевшие культовые сооружения забайкальских старообрядцев после тотального уничтожения в советское время старообрядческих церквей, часовен и молельных домов. Часовня и церковь в музее представляют особую ценность как небольшая часть когда-то мощной зримой пространственной оболочки уникальной духовности. ной старообрядцами в Забайкалье. В 1922 г. у обрядцев Забайкалья (кроме современных территорий Бичурского и Красночикойского районов насчитывалось 81 культовое учреждение — церкви, часовни, молельные дома. К 1941 г. все они были закрыты, здания переданы сельсоветам и на другие культурные нужды. Уничтожение культовой систе-1) мы нанесло непоправимый урон забайкальскому старообрядчеству, характеризовавшемуся в то время как культурно-религиозный феномен российской реальности. Тот факт, что религия была консолидирующим элементом тех, кто выступил в рядах оппозиции церковной реформе патриарха Никона в середине XVII в., не подвергается сомнению. Религия успешно выполняла эту роль в среде старообрядцев Забайкалья вплоть до 40-х годов XX в.
        Как и по всей России, старообрядцы, живущие за Байкалом, делились на поповцев и беспоповцев, то есть старообрядцев, не приемлющих священство. Были II различные толки. Но нужно отметить. что среди них не было ни самосожженцев, ни «капитонов», ни бегунов, ни странников, ни каких-либо других компрометирующих себя религиозных групп. Кроме того, интересен и такой факт, как отсутствие в Забайкалье у старообрядцев интеллигенции, они предпочитали жить так, как жили их предки в XV—XVI вв., когда служители культа выполняли и религиозные задачи и те задачи, которые в европейской части решала уже интеллигенция. Для примера можно привести наличие особой категории среди старообрядцев Выга — книгочеев. Поэтому роль представителей культа в Забайкалье среди староверов была связана не только с чисто религиозной деятельностью, но и с деятельностью по сохранению всей традиционной культуры. Эта роль в рамках больших успехов, достигнутых семейскими в Забайкалье, заслуживает положительной оценки.